Сид. История первая.
Apr. 17th, 2013 06:03 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
glass_beadПогодка на этом вашем Янтарном берегу та еще. "Совместишь приятное с полезным, милая, все честно. Тебе - бесплатный курс алхимии в лучшем университете Империи, море и солнышко, а мне - хорошие показатели в терции". Море, ага. До него отсюда, по самым оптимистичным прикидкам, три часа ходу. Солнышко упрямо пряталось за облаками все то время, пока я ехала по полуострову. И если вот эта похожая на сушеную рыбину дама сейчас заявит мне, что их алхимик сбежал с кастеляншей, я устрою Михаэлису такие показатели в терции, что с премией он попрощается минимум лет на пять.
- Курение на территории академии строжайше запрещено! - от быстрой ходьбы щеки рыбо-дамы украсились пятнами неаккуратного бурого румянца, пряди волос выбились из-под крохотной шляпки и так и норовят ударить ее по лицу. Начинается.
Неторопливо затягиваюсь, выпускаю в воздух идеальное со всех точек зрения колечко дыма и медленно тушу сигарету. О свежевыкрашенный заборчик. Наблюдая за этим, дама давится первыми звуками нотации и начинает яростно моргать. Продолжать все это мне решительно не хочется: двое суток в эконом-классе омнибуса утомят кого хочешь. Поэтому я вытаскиваю из внутреннего кармана куртки свою пайцзу и тычу ей прямо в лицо даме.
- Мой опекун считает курение относительно безопасным способом снять стресс. Так что лучше покажите место, где я смогу отдыхать, не привлекая лишнего внимания и не подавая дурного примера вашим милым деткам.
- Я подам жалобу! - наверное, этот сверлящий взгляд и магическая фраза ввергает любого из местных студиозусов в пучины отчаяния и скорби, но мне все равно.
- Сколько угодно, мой опекун работает с первой утренней четверти до последней вечерней без выходных. Могу дать визитку.
- Я пожалуюсь декану!
- Военные вне юрисдикции вашего деканата, сьера. Так что берите визитку и проводите меня, пожалуйста, в дортуар, - хм, а похоже, мне удастся-таки отомстить "папочке" за экономию на моей транспортировке: губы дамы решительно сжаты, и визитку она у меня из рук мало что не вырвала. Хотелось бы видеть лицо Михаэлиса, когда он будет писать о том, почему мне должны идти на уступки. Аристократов он не любит почти так же, как я, даром что сам принадлежит к одной из старших линий. И каждый случай, когда ему приходится объяснять им, откуда у пыли вроде меня такие привилегии, добавляет ему морщин. Ничего, женщины любят героев в возрасте.
По кампусу мы перемещаемся почти галопом. Я тихо радуюсь, что из вещей у меня только походный рюкзак: по условиям договора академия обязалась предоставить мне полный пансион и униформу, а личных вещей у меня считай что нет. Будь у меня хоть самый завалящий чемоданчик - я бы точно не успела за этой реактивной рыбой. Хорошая тут у дам-надзирательниц физическая форма: вон как шпарит в своих фижмах и тонне юбок, я в походных ботинках и налегке едва за ней поспеваю.
Парк перед общежитиями полон студентов. Такое ощущение, что я попала акурат в середину дневной перемены, ни одной свободной скамейки, ни одной незанятой беседки. Будущие соученицы морщат носики, глядя на мои волосы и длину юбки, будущие же соученики провожают меня свистом и неподобающими благородным сьерам выкриками. Внезапно для себя я понимаю, что благодарна Ворону и его шайке: пять лет тому подобная реакция окружающих заставила бы меня съежится в комок и превратиться в кланяющегося всем подряд болванчика. Но с тех пор я на собственной шкуре узнала, что аристократы вовсе не боги - такая же пыль, как и я, только более чванливая и подлая. Спасибо тебе, Ворон, от всего сердца спасибо.
Переходы женского общежития так же полны девицами в пышных платьях, как и парк. Сушеная дама темпа не сбавляет, так что рассмотреть красоты здания, которое, по слухам, было построено в первые десятилетия после Реставрации, у меня не выходит. Не до любования, тут бы на бесконечных лесенках не навернуться.
- Селить вас, - презрительный взгляд проходится по мне от макушки до носков ботинок, - с остальными добропорядочными девушками я считаю нецелесообразным. Поэтому жить вы будете здесь.
Ух ты, неужели отдельная комната! Никаких тебе выяснений отношений, подброшенных на матрас слизняков и прочих милых радостей совместного проживания. А еще можно спать днем - я заявлена как вольнослушатель, так что график занятий могу составлять сама. Рыба, милая, если ты собираешься поставить меня на место, поселив в чулан, то ставь скорее, я устала как собака.
Облезлая дверь с косо прибитым номерком - "1212" - открывается, и дама-надзирательница шустро просачивается внутрь. Я иду следом, отмечая, что порожек из светлого камня изрядно выщерблен, но при этом на нем нет ни соринки. Знатно они тут свои подсобные помещения моют.
- Канта, дорогуша, познакомься. С сегодняшнего дня эта мисьера будет жить с тобой, - надежды на отдельный чулан со всеми удобствами разбиваются в мелкую крошку. Поднимающаяся из огромного, обитого светлой тканью в мелкий цветочек, кресла девушка похожа на фарфоровую куклу. Нежное лицо с тонкими чертами; огромные прозрачные зеленые глаза; уложенные в средней затейливости прическу темно-лиловые волосы. Младшая линия и явно не первый ребенок в своей ветви. Дама-надзирательница больно хватает меня за локоть и толкает вперед.
- Представьтесь и будьте обходительны, сьера Канта старше вас во всех отношениях, - ну, погоди, кошелка старая. Если то, что написано в моей вводной, правда, то я тебе это еще припомню. Не знаю как, но я не я буду, если не затащу тебя на пару "рабочих инцидентов". Посмотрим тогда, что и у кого выше и старше.
- Канта, третий наследник младшей ветви линии Альти, - моя будущая соседка говорит голосом, за который я отдала бы полжизни и любимые кеды впридачу. Он похож на звук Ранны, нежный серебряный перезвон, усыпляющий душу. Я чувствую, что невольно улыбаюсь.
- Я Сид, без линии, приехала сюда прослушать курс алхимии.
Надзирательница морщится, услышав это мое "без линии" - не привыкать, не она первая, не она последняя. Будущая соседка только коротко кивает головой в ответ. Не дождавшись желаемой реакции, рыба сухо сообщает:
- Занятия начинаются в первый час дневной четверти, завтрак в последний час утренней. Форму и необходимые вам принадлежности доставят завтра. А по поводу вашего… способа снимать стресс я поговорю с деканом. И, думается мне, решение будет не в вашу пользу, что бы вы там себе не воображали, - рыбо-дама так стремится оставить последнее слово за собой, что в итоге лишается куска турнюра, отхваченного дверью. Машу ей ручкой на прощание и иду благоустраиваться.
Комнатка, в которой мне предстоит провести год жизни, размерами не впечатляет. Ровно половину ее занимают две кровати, придвинутые к противоположным стенкам. В той, к которой прилегает кровать моей соседки, крохотное окошко с занавесками в тон обивке кресла и старенькому покрывалу на кровати. С моей стороны все голо и пусто, даже обоев на стенах нет. Однако, что бы не говорили о нашем орденоносном, имени Императора сто первом образцовом приюте, но там таких клоповников не было. Ну, Михаэлис, будет тебе и терция с показателями, и керамика с балетом, дай только срок.
- Три верхние полки в шкафу свободны, вы можете использовать их по своему усмотрению, - Канта кладет свою книгу на маленькую тумбочку у кровати и показывает мне потрепанный шкафчик. Я снова радуюсь, что вещей у меня минимум, попутно отмечая, что гардероб моей соседки тоже не блещет изобилием. Быть младшей линией, похоже, ничем не лучше, чем вовсе без линии. - Умывальня этажом ниже, туалеты там же. Горячая вода, правда, доступна только в первом часу утренней четверти и во втором вечерней. Есть еще термы на третьем этаже, рядом с дортуарами, но они платные.
О бедность, ты не порок, ты - большое свинство. Так что мысль о том, чтобы понежиться в местной парной, задвигаю куда подальше: мне еще реактивы закупать за свой счет.
- А что здесь с комендантским часом?
- Обычный, с первого часа ночной четверти. Между мужским и женским общежитием есть крытая галерея, она закрывается, внешние ворота тоже запирают. Если ты задержишься в городе, то там же и будешь ночевать.
- И что, совсем не договориться, все так строго?
Соседка отрицательно качает головой. Судя по лицу, мысль о том, чтобы с кем-то о чем-то подобном договариваться, ей глубоко противна. А тех, кто на такое идет, она презирает. Эх, а я так надеялась если не подружиться с ней, то хотя бы приятельствовать. Но, похоже не судьба - договариваться с местными охранниками прийдется так или иначе, кто знает, куда и когда поведет меня моя работа.
- И, мне кажется, вы не понравились нашей сьере Лис, - Канта смотрит на меня, чуть нахмурив брови, и я не могу прочесть по ее лицу, хорошо это или плохо: не нравиться рыбо-даме. - Она неплохой человек, но очень не любит тех, кто ей перечит. Вас ждут неприятности.
- Прискорбно, но, думается мне, я в силах с ними справиться.
Соседка ничего не отвечает на это мое утверждение, берет свою книгу и снова устраивается в кресле. Похоже, темы для общения она считает исчерпанными.
Я быстро распихиваю свои вещи по полочкам, украдкой проверяю телефон: счастливый день, несмотря ни на что - ни одного сообщения, ни одного пропущенного звонка. Выхожу в коридор и через пять минут не особо усердных поисков уже курю в крохотном закутке под одной из лестниц. Сам о себе не позаботишься - никто не позаботится.
Вернувшись в комнату, обнаруживаю Канта все так же сидящей и читающей, складывается ощущение, что за время моего отсутствия она ни разу не шелохнулась, за вычетом переворачивания страниц. Переодеваюсь в любимую футболку и рыбкой ныряю под кусачее интернатское одеяло. Середина дневной четверти - лучшее время для сна. Солнце в зените, вокруг тихо и безопасно. Если мою соседку такое поведение чем-то и удивляет, то вида она не подает. Все-таки она прелесть, обожаю нелюбопытных людей.
Похоже, переезд через половину Империи дался мне тяжелее, чем казалось. Иначе как объяснить то, что я даже не подумала проснуться с наступлением первого часа ночной четверти? Сколько себя помню, ничто не могло заставить меня оставаться в постели с восходом луны, а тут на тебе. Но так или иначе, а глаза я открываю только тогда, когда в дверь моего нового жилища кто-то громко стучит. И сквозь занавески на маленьком окошке робко пробиваются лучики раннего солнца.
- Вашу форму доставили, - у Канта премиленькая ночная рубашка с кружевной оторочкой. Именно таким я себе представляла ночной наряд принцесс из сказок. Она укутывается в шаль и приоткрывает дверь. Рука в белой перчатке просовывает пакет в получившуюся щель и тут же исчезает. Строго у них тут с моралью, как я посмотрю. А я собиралась в футболке дверь открывать.
Пакет оказывается на диво увесистым, в нем стопка тетрадей из сероватой бумаги, две потрепанные книги, вощеная дощечка со стилом и одежда, один вид которой заставляет меня вспомнить все, чему я научилась в приюте по части ругательств.
- Дама-директриса долго не могла прийти к решению, какова должна быть ваша униформа. Видите ли, вы - первая простолюдинка, ставшая студентом Южной академии. А когда ваш… опекун настоял на полном пансионе, возник еще один прецедент. Все студенты, кроме вас, обеспечиваются одеждой за счет своих линий. Униформы же, как таковой, здесь нет. Это было бы очень неудобно, сложно различать кто есть кто, - Канта разглядывает чудовищный выкидыш портновской мысли вместе со мной, острожно касаясь вытертой ткани и неровных швов. Я стараюсь дышать помедленнее и не вербализовать ненароком ни одно из проклятий в адрес Михаэлиса и здешнего деканата.
- Они что, музей ограбили? Такое чувство, что в этой штуке ходила минимум прабабушка декана.
- Это действительно музейный экспонат. Форма школяров народных школ Плавающего союза. Ее передали в дар около ста лет тому, и с тех пор она лежала в запасниках.
- А ты откуда все это знаешь?
- У меня вторым факультативным предметом история костюма. И я председатель и единственный член костюмного общества, - Канта улыбается мне смущенно и как-то виновато.
- То есть они ограбили твой клуб?
- Скажем так, я посоветовала им этот вариант. Поверьте мне, остальные были еще хуже.
Куда уж хуже?! Длинная, ниже колен, розовенькая роба с ручной вышивкой и кармашками по бокам, сшитая из сотни сотен лоскутков юбка чуть выше щиколотки и какого-то жуткого вида пальтецо со стилизованной мордой зверушки вместо воротника. И как они предлагают мне во всем этом лазить по заборам и перепрыгивать через кусты? Да я в первый же ночной выход себе что-нибудь сломаю в этом дивном наряде! А перевязь с колокольчиками куда прятать?!
Похоже, мое растрепанное состояние не остается незамеченным. Канта снова виновато улыбается и, нежно поглаживая уродливую мордочку-воротник, спрашивает:
- А какие предметы вы будете слушать факультативно?
Ценю попытку переключить разговор в более мирное для костюмчика русло и, продолжая прикидывать, куда же я распихаю весь свой арсенал, отвечаю:
- Хор и фехтование.
- Фехтование? - на мгновение мне чудится, что в нежном голосе моей соседки высверкивает металл. Она осматривает меня с ног до головы, так, словно видит впервые. И, похоже, ей не нравится то, что она видит.
- Эээ, ну, да. С детства мечтала уметь за себя постоять.
- Что ж, полагаю, что при должном упорстве вы сможете. Сьер Левер неплохой учитель.
На языке вертится вопрос о том, откуда же такой нежный цветочек может знать о квалификации преподавателя фехтования, но задать его я не успеваю. Канта сгребает в охапку все свои юбки и рюшечки и стремительно исчезает за дверью. Похоже, переодеваться на глазах у черни ниже ее достоинства. Ну, мы не гордые, мы и тут одеться можем. После того, как умоемся, естественно - в глазах до сих пор стоит сонная муть.
Умывальня полна народу, звонкие девичьи голоса разбиваются о высокие арочные своды, темные водяные пятна усеивают пол и стены - мыться спокойно здесь, похоже, не принято.
Мне, правда, не светит познать радости дружеского обливания водой и прочего неформального общения. Девицы шарахаются от меня так, словно я выходец из-за Девятых ворот. В чем-то они, конечно, правы, да и страх этот мне на руку: никаких очередей к умывальникам, никакой толкотни. Спокойно чищу зубы, стараясь не слишком глазеть по сторонам и не вслушиваться во всю ту чушь, которую утренний ветерок разносит сейчас по умывальне.
Версия о том, что я незаконнорожденная дочь одного из членов старшей линии и потому была допущена в святая святых имперской образовательной системы, веселит меня несказанно. Хотелось бы, чтобы оно так и было, тогда у меня было бы гораздо меньше проблем. Но что выросло, то выросло.
По возвращении в комнату Канта там не обнаруживаю. Похоже, соседка уже успела уйти. Жаль, я думала попросить ее показать местные достопримечательности, да и на общее расписание посмотреть стоило бы. С содроганием натягиваю антикварный костюмчик - интересно, вычтут ли они что-то с Михаэлиса, если я его ненароком того? Ткань оказывается на удивление приятной, но для того, чтобы влезло все, с чем я обычно выхожу из дому, приходится натянуть штаны. Прямо под юбку, да, для пущего эпатажа. Надеюсь, рыбо-даму кондрашка прихватит, когда она меня увидит во всем этом великолепии.
Книги и тетрадки складываю в рюкзак, от предложенных в комплекте с костюмом тапок решительно отказываюсь: не хватало еще ногу подвернуть где-нибудь, тогда меня в случае чего только по именному жетону и опознают. Пачка сигарет занимает привычное место в нагрудном кармане. Похоже, первая в истории Южной академии вольнослушательница без линии готова к выходу в свет.
- Курение на территории академии строжайше запрещено! - от быстрой ходьбы щеки рыбо-дамы украсились пятнами неаккуратного бурого румянца, пряди волос выбились из-под крохотной шляпки и так и норовят ударить ее по лицу. Начинается.
Неторопливо затягиваюсь, выпускаю в воздух идеальное со всех точек зрения колечко дыма и медленно тушу сигарету. О свежевыкрашенный заборчик. Наблюдая за этим, дама давится первыми звуками нотации и начинает яростно моргать. Продолжать все это мне решительно не хочется: двое суток в эконом-классе омнибуса утомят кого хочешь. Поэтому я вытаскиваю из внутреннего кармана куртки свою пайцзу и тычу ей прямо в лицо даме.
- Мой опекун считает курение относительно безопасным способом снять стресс. Так что лучше покажите место, где я смогу отдыхать, не привлекая лишнего внимания и не подавая дурного примера вашим милым деткам.
- Я подам жалобу! - наверное, этот сверлящий взгляд и магическая фраза ввергает любого из местных студиозусов в пучины отчаяния и скорби, но мне все равно.
- Сколько угодно, мой опекун работает с первой утренней четверти до последней вечерней без выходных. Могу дать визитку.
- Я пожалуюсь декану!
- Военные вне юрисдикции вашего деканата, сьера. Так что берите визитку и проводите меня, пожалуйста, в дортуар, - хм, а похоже, мне удастся-таки отомстить "папочке" за экономию на моей транспортировке: губы дамы решительно сжаты, и визитку она у меня из рук мало что не вырвала. Хотелось бы видеть лицо Михаэлиса, когда он будет писать о том, почему мне должны идти на уступки. Аристократов он не любит почти так же, как я, даром что сам принадлежит к одной из старших линий. И каждый случай, когда ему приходится объяснять им, откуда у пыли вроде меня такие привилегии, добавляет ему морщин. Ничего, женщины любят героев в возрасте.
По кампусу мы перемещаемся почти галопом. Я тихо радуюсь, что из вещей у меня только походный рюкзак: по условиям договора академия обязалась предоставить мне полный пансион и униформу, а личных вещей у меня считай что нет. Будь у меня хоть самый завалящий чемоданчик - я бы точно не успела за этой реактивной рыбой. Хорошая тут у дам-надзирательниц физическая форма: вон как шпарит в своих фижмах и тонне юбок, я в походных ботинках и налегке едва за ней поспеваю.
Парк перед общежитиями полон студентов. Такое ощущение, что я попала акурат в середину дневной перемены, ни одной свободной скамейки, ни одной незанятой беседки. Будущие соученицы морщат носики, глядя на мои волосы и длину юбки, будущие же соученики провожают меня свистом и неподобающими благородным сьерам выкриками. Внезапно для себя я понимаю, что благодарна Ворону и его шайке: пять лет тому подобная реакция окружающих заставила бы меня съежится в комок и превратиться в кланяющегося всем подряд болванчика. Но с тех пор я на собственной шкуре узнала, что аристократы вовсе не боги - такая же пыль, как и я, только более чванливая и подлая. Спасибо тебе, Ворон, от всего сердца спасибо.
Переходы женского общежития так же полны девицами в пышных платьях, как и парк. Сушеная дама темпа не сбавляет, так что рассмотреть красоты здания, которое, по слухам, было построено в первые десятилетия после Реставрации, у меня не выходит. Не до любования, тут бы на бесконечных лесенках не навернуться.
- Селить вас, - презрительный взгляд проходится по мне от макушки до носков ботинок, - с остальными добропорядочными девушками я считаю нецелесообразным. Поэтому жить вы будете здесь.
Ух ты, неужели отдельная комната! Никаких тебе выяснений отношений, подброшенных на матрас слизняков и прочих милых радостей совместного проживания. А еще можно спать днем - я заявлена как вольнослушатель, так что график занятий могу составлять сама. Рыба, милая, если ты собираешься поставить меня на место, поселив в чулан, то ставь скорее, я устала как собака.
Облезлая дверь с косо прибитым номерком - "1212" - открывается, и дама-надзирательница шустро просачивается внутрь. Я иду следом, отмечая, что порожек из светлого камня изрядно выщерблен, но при этом на нем нет ни соринки. Знатно они тут свои подсобные помещения моют.
- Канта, дорогуша, познакомься. С сегодняшнего дня эта мисьера будет жить с тобой, - надежды на отдельный чулан со всеми удобствами разбиваются в мелкую крошку. Поднимающаяся из огромного, обитого светлой тканью в мелкий цветочек, кресла девушка похожа на фарфоровую куклу. Нежное лицо с тонкими чертами; огромные прозрачные зеленые глаза; уложенные в средней затейливости прическу темно-лиловые волосы. Младшая линия и явно не первый ребенок в своей ветви. Дама-надзирательница больно хватает меня за локоть и толкает вперед.
- Представьтесь и будьте обходительны, сьера Канта старше вас во всех отношениях, - ну, погоди, кошелка старая. Если то, что написано в моей вводной, правда, то я тебе это еще припомню. Не знаю как, но я не я буду, если не затащу тебя на пару "рабочих инцидентов". Посмотрим тогда, что и у кого выше и старше.
- Канта, третий наследник младшей ветви линии Альти, - моя будущая соседка говорит голосом, за который я отдала бы полжизни и любимые кеды впридачу. Он похож на звук Ранны, нежный серебряный перезвон, усыпляющий душу. Я чувствую, что невольно улыбаюсь.
- Я Сид, без линии, приехала сюда прослушать курс алхимии.
Надзирательница морщится, услышав это мое "без линии" - не привыкать, не она первая, не она последняя. Будущая соседка только коротко кивает головой в ответ. Не дождавшись желаемой реакции, рыба сухо сообщает:
- Занятия начинаются в первый час дневной четверти, завтрак в последний час утренней. Форму и необходимые вам принадлежности доставят завтра. А по поводу вашего… способа снимать стресс я поговорю с деканом. И, думается мне, решение будет не в вашу пользу, что бы вы там себе не воображали, - рыбо-дама так стремится оставить последнее слово за собой, что в итоге лишается куска турнюра, отхваченного дверью. Машу ей ручкой на прощание и иду благоустраиваться.
Комнатка, в которой мне предстоит провести год жизни, размерами не впечатляет. Ровно половину ее занимают две кровати, придвинутые к противоположным стенкам. В той, к которой прилегает кровать моей соседки, крохотное окошко с занавесками в тон обивке кресла и старенькому покрывалу на кровати. С моей стороны все голо и пусто, даже обоев на стенах нет. Однако, что бы не говорили о нашем орденоносном, имени Императора сто первом образцовом приюте, но там таких клоповников не было. Ну, Михаэлис, будет тебе и терция с показателями, и керамика с балетом, дай только срок.
- Три верхние полки в шкафу свободны, вы можете использовать их по своему усмотрению, - Канта кладет свою книгу на маленькую тумбочку у кровати и показывает мне потрепанный шкафчик. Я снова радуюсь, что вещей у меня минимум, попутно отмечая, что гардероб моей соседки тоже не блещет изобилием. Быть младшей линией, похоже, ничем не лучше, чем вовсе без линии. - Умывальня этажом ниже, туалеты там же. Горячая вода, правда, доступна только в первом часу утренней четверти и во втором вечерней. Есть еще термы на третьем этаже, рядом с дортуарами, но они платные.
О бедность, ты не порок, ты - большое свинство. Так что мысль о том, чтобы понежиться в местной парной, задвигаю куда подальше: мне еще реактивы закупать за свой счет.
- А что здесь с комендантским часом?
- Обычный, с первого часа ночной четверти. Между мужским и женским общежитием есть крытая галерея, она закрывается, внешние ворота тоже запирают. Если ты задержишься в городе, то там же и будешь ночевать.
- И что, совсем не договориться, все так строго?
Соседка отрицательно качает головой. Судя по лицу, мысль о том, чтобы с кем-то о чем-то подобном договариваться, ей глубоко противна. А тех, кто на такое идет, она презирает. Эх, а я так надеялась если не подружиться с ней, то хотя бы приятельствовать. Но, похоже не судьба - договариваться с местными охранниками прийдется так или иначе, кто знает, куда и когда поведет меня моя работа.
- И, мне кажется, вы не понравились нашей сьере Лис, - Канта смотрит на меня, чуть нахмурив брови, и я не могу прочесть по ее лицу, хорошо это или плохо: не нравиться рыбо-даме. - Она неплохой человек, но очень не любит тех, кто ей перечит. Вас ждут неприятности.
- Прискорбно, но, думается мне, я в силах с ними справиться.
Соседка ничего не отвечает на это мое утверждение, берет свою книгу и снова устраивается в кресле. Похоже, темы для общения она считает исчерпанными.
Я быстро распихиваю свои вещи по полочкам, украдкой проверяю телефон: счастливый день, несмотря ни на что - ни одного сообщения, ни одного пропущенного звонка. Выхожу в коридор и через пять минут не особо усердных поисков уже курю в крохотном закутке под одной из лестниц. Сам о себе не позаботишься - никто не позаботится.
Вернувшись в комнату, обнаруживаю Канта все так же сидящей и читающей, складывается ощущение, что за время моего отсутствия она ни разу не шелохнулась, за вычетом переворачивания страниц. Переодеваюсь в любимую футболку и рыбкой ныряю под кусачее интернатское одеяло. Середина дневной четверти - лучшее время для сна. Солнце в зените, вокруг тихо и безопасно. Если мою соседку такое поведение чем-то и удивляет, то вида она не подает. Все-таки она прелесть, обожаю нелюбопытных людей.
Похоже, переезд через половину Империи дался мне тяжелее, чем казалось. Иначе как объяснить то, что я даже не подумала проснуться с наступлением первого часа ночной четверти? Сколько себя помню, ничто не могло заставить меня оставаться в постели с восходом луны, а тут на тебе. Но так или иначе, а глаза я открываю только тогда, когда в дверь моего нового жилища кто-то громко стучит. И сквозь занавески на маленьком окошке робко пробиваются лучики раннего солнца.
- Вашу форму доставили, - у Канта премиленькая ночная рубашка с кружевной оторочкой. Именно таким я себе представляла ночной наряд принцесс из сказок. Она укутывается в шаль и приоткрывает дверь. Рука в белой перчатке просовывает пакет в получившуюся щель и тут же исчезает. Строго у них тут с моралью, как я посмотрю. А я собиралась в футболке дверь открывать.
Пакет оказывается на диво увесистым, в нем стопка тетрадей из сероватой бумаги, две потрепанные книги, вощеная дощечка со стилом и одежда, один вид которой заставляет меня вспомнить все, чему я научилась в приюте по части ругательств.
- Дама-директриса долго не могла прийти к решению, какова должна быть ваша униформа. Видите ли, вы - первая простолюдинка, ставшая студентом Южной академии. А когда ваш… опекун настоял на полном пансионе, возник еще один прецедент. Все студенты, кроме вас, обеспечиваются одеждой за счет своих линий. Униформы же, как таковой, здесь нет. Это было бы очень неудобно, сложно различать кто есть кто, - Канта разглядывает чудовищный выкидыш портновской мысли вместе со мной, острожно касаясь вытертой ткани и неровных швов. Я стараюсь дышать помедленнее и не вербализовать ненароком ни одно из проклятий в адрес Михаэлиса и здешнего деканата.
- Они что, музей ограбили? Такое чувство, что в этой штуке ходила минимум прабабушка декана.
- Это действительно музейный экспонат. Форма школяров народных школ Плавающего союза. Ее передали в дар около ста лет тому, и с тех пор она лежала в запасниках.
- А ты откуда все это знаешь?
- У меня вторым факультативным предметом история костюма. И я председатель и единственный член костюмного общества, - Канта улыбается мне смущенно и как-то виновато.
- То есть они ограбили твой клуб?
- Скажем так, я посоветовала им этот вариант. Поверьте мне, остальные были еще хуже.
Куда уж хуже?! Длинная, ниже колен, розовенькая роба с ручной вышивкой и кармашками по бокам, сшитая из сотни сотен лоскутков юбка чуть выше щиколотки и какого-то жуткого вида пальтецо со стилизованной мордой зверушки вместо воротника. И как они предлагают мне во всем этом лазить по заборам и перепрыгивать через кусты? Да я в первый же ночной выход себе что-нибудь сломаю в этом дивном наряде! А перевязь с колокольчиками куда прятать?!
Похоже, мое растрепанное состояние не остается незамеченным. Канта снова виновато улыбается и, нежно поглаживая уродливую мордочку-воротник, спрашивает:
- А какие предметы вы будете слушать факультативно?
Ценю попытку переключить разговор в более мирное для костюмчика русло и, продолжая прикидывать, куда же я распихаю весь свой арсенал, отвечаю:
- Хор и фехтование.
- Фехтование? - на мгновение мне чудится, что в нежном голосе моей соседки высверкивает металл. Она осматривает меня с ног до головы, так, словно видит впервые. И, похоже, ей не нравится то, что она видит.
- Эээ, ну, да. С детства мечтала уметь за себя постоять.
- Что ж, полагаю, что при должном упорстве вы сможете. Сьер Левер неплохой учитель.
На языке вертится вопрос о том, откуда же такой нежный цветочек может знать о квалификации преподавателя фехтования, но задать его я не успеваю. Канта сгребает в охапку все свои юбки и рюшечки и стремительно исчезает за дверью. Похоже, переодеваться на глазах у черни ниже ее достоинства. Ну, мы не гордые, мы и тут одеться можем. После того, как умоемся, естественно - в глазах до сих пор стоит сонная муть.
Умывальня полна народу, звонкие девичьи голоса разбиваются о высокие арочные своды, темные водяные пятна усеивают пол и стены - мыться спокойно здесь, похоже, не принято.
Мне, правда, не светит познать радости дружеского обливания водой и прочего неформального общения. Девицы шарахаются от меня так, словно я выходец из-за Девятых ворот. В чем-то они, конечно, правы, да и страх этот мне на руку: никаких очередей к умывальникам, никакой толкотни. Спокойно чищу зубы, стараясь не слишком глазеть по сторонам и не вслушиваться во всю ту чушь, которую утренний ветерок разносит сейчас по умывальне.
Версия о том, что я незаконнорожденная дочь одного из членов старшей линии и потому была допущена в святая святых имперской образовательной системы, веселит меня несказанно. Хотелось бы, чтобы оно так и было, тогда у меня было бы гораздо меньше проблем. Но что выросло, то выросло.
По возвращении в комнату Канта там не обнаруживаю. Похоже, соседка уже успела уйти. Жаль, я думала попросить ее показать местные достопримечательности, да и на общее расписание посмотреть стоило бы. С содроганием натягиваю антикварный костюмчик - интересно, вычтут ли они что-то с Михаэлиса, если я его ненароком того? Ткань оказывается на удивление приятной, но для того, чтобы влезло все, с чем я обычно выхожу из дому, приходится натянуть штаны. Прямо под юбку, да, для пущего эпатажа. Надеюсь, рыбо-даму кондрашка прихватит, когда она меня увидит во всем этом великолепии.
Книги и тетрадки складываю в рюкзак, от предложенных в комплекте с костюмом тапок решительно отказываюсь: не хватало еще ногу подвернуть где-нибудь, тогда меня в случае чего только по именному жетону и опознают. Пачка сигарет занимает привычное место в нагрудном кармане. Похоже, первая в истории Южной академии вольнослушательница без линии готова к выходу в свет.